ЗИМА НА АЛЛОДАХ (стихи)

[JoRaw]

Всем привет! Давненько меня тут не было, но... скоро Новый Год, хочу всех поздравить с приближающимся праздником, чтобы каждый встретил его с радостью. А потому, вот тут у меня для всех вас презент...))

Эпиграф:
«Налью себе большой бокал вина,
Одним глотком опустошу его до дна,
Но истина - тот самый драгоценный камень -
На дне кувшина только чудится она»
(Омар Хайям)



Зима пришла, метелью облицован в белый мрамор мир,
Всё движется в одеждах тёплых неуклюже, тяжело и трудно,
Весёлой детворе - снежки, коньки, салазки - неуёмный пир,
И взрослый ненароком радость жизни ощутит подспудно.

Расцвёл на стареньком фасаде изморози праздничный узор,
Привычная обыденность сменила робу на наряд невесты…,
А за роскошной ширмой Смерть с косою оглашает приговор,
На выживание сдавать навязывая не сдаваемые тесты.

Кружат и мечутся снежинки в небе, будто путники во мгле,
Пытаясь к безмятежной тверди поскорее отыскать дорогу…,
Забытый на гоблинобольном поле мяч примёрз к земле,
Нетрезвый Эльф с разбегу об него сломал в лодыжке ногу.

Всё в снежный саван облачил суровый батюшка-мороз,
От холода застыл в овраге белой шапкой куст заиндевелый…,
Зияют чёрной пустотой глазницы, впадины ушей и рваный нос,
Склевало вороньё, в сугробе обнаружив Зэма труп окоченелый.

В оковах ледяных застыла бурная река, как будто в забытьи,
Скрывая от зимы свои весёлый нрав и зажигательную душу…,
А вдалеке уже подёрнулся морозной коркой омут полыньи,
Унёсшей в бездну тёмных вод неповоротливую Орка тушу.

Устало улеглась метель, опустошив до дна седые облака,
Серебряным лучом прорезал тьму ночную месяц молодой…,
А на окраине, теряя жизни нить, пищали три снеговика,
Три Гибберлинга, в снег впрессованные озорной рукой.

Зима. По-прежнему метелью облицован в белый мрамор мир,
Всё движется вокруг неспешно, неуклюже, тяжело и трудно,
Услышав за знакомой дверью звонкий смех, зашёл в трактир…,
А то мне отчего-то стало на душе и холодно, и сыро, и паскудно.

Как путники во мгле, кружат и мечутся снежинки за окном,
Зима пришла - волшебный белый мир - лишь призрачный обман,
Под кружевом - обыденная жизнь, обыденный удел, и поделом…,
Обыденно смотрю.., как, в чай упав, сварился таракан.

Повсюду Смерть - и тут и там, настал, быть может, мой черёд?
Сковали тело вьюги и мороз, тоска и грусть заполонили душу,
Оторваны последние листы календаря, уж на пороге Новый Год,
Для Жизни новый путь, уже ль я планы Смерти не нарушу?

Небрежно выплесну на грязный пол несвежий с тараканом чай,
С початой фляги отолью сто грамм на дно бездонной кружки,
Хромому Эльфу мысленно скажу: «Хорош лежать.., вставай..,
Ползи.., коль ноги не идут, а то уже под снегом до макушки».

Глотком спиртного выдам зябнущей душе живительный аванс,
Хмельным воображением верну Зиме её смертельный бумеранг..,
Ушедшему под лёд речной неповоротливому Орку предоставлю шанс,
Позволив бедолаге в мутной бездне отыскать, к примеру, акваланг.

Не дам унынию в прекрасный зимний день глумиться над собой..,
Одной лишь мыслью подниму окоченелый Зэма труп, на это я мастак,
А то, что у него нет глаз, ушей, оторван нос, и сам немного неживой,
Для франкенштейнов, вышедших с могил.. - очередной пустяк.

Последний залп бодрящей огненной воды из фляги отхлебну,
Смахну с лица остатки меланхолии - незваную слезинку..,
И руку помощи от щедрости своей трём Гибберлингам протяну,
Чтоб вырвать их из снежных пут, куплю им печку-керосинку.

И вот уже с порожней фляги только бисер капель на столе,
Опустошён до дна источник грусти, так же, как и пуст стакан,
Зима-красавица пришла, и Смерть-уродина растаяла во мгле,
С улыбкой радости смотрю.., как, в чай упав, сварился таракан.



P.S. -
Победе над Костлявой рад, но наважденью всё ж была причина:
Томился трезвостью рассудок, когда хотелось праздника душе.
Прозрел и я, дополню мысли мудреца об истине на дне кувшина:
«Не только истина, но и согласие в себе… находится на том же дне».

С наступающим Новым Годом, Вас, друзья!))

[csoIV]

Тебя тоже с наступающим.