I

Парень с гитарой, по-другому его никто и не звал, хотя...котики, зайки и прочая фауна в личный зачет не идет. Пользовался чертяка спросом у дам, чего уж там. За что и страдал. "Играй, невесёлая песня моя..." Поговаривали родом он из селения , что под Курганом - Житоград, злые языки убежденно мусолили и о более древнем названии - Жидоград, очень уж в духе селян три двора градом наречь.
Вырос из своих штанишек быстрее быстрого - потянуло на широкий простор. Руки, в связке с ловким языком привели в столицу, ну это уж как водится. Работы не гнушался, брался и выполнял - со временем услуги его клинка дорогого стоили. Появился личный аллод, снаряга заставляла оборачиваться не только зевак и попрошаек Старой Площади. Живи и радуйся, чего еще хотеть?
Мечта... мечта-злодейка, мечта-видение...струны души прикипели к струнам гитарным. Намертво. Талант обозначился, прорезался слух, учителям уже нечего было ему отдать. Оставалось искать... искать или ждать. Ждать он не умел.
Азарт турнирных поединков...страсть в глазах столичных красавиц...самые удаленные уголки астрала...приписывали роман с кровососущей эльфийкой. Надломила его Лиза Ди Дусер, видать авилонские приключения не по плечу оказались. Потух кудесник струны. Знатно так потух. Не один месяц пустоту заливал. Его перестали узнавать, узнавая шарахались. Депрессия накрыла ватным зимним одеялом.

- А я тебе базарю парадиз, земля райская, новый слой - вот и не загадили еще.
- Брехня, сколько их уже было, слоёв ентих и все одно имперской свалкой заканчивалось!
- Балда ты портовая, так я тебе о чём и толкую, не видывали эдаких красотищ еще смертные. А уж я то на каких только корытах не полетал ремонтником, знаю.
Хмельная пелена сжалилась и отступила, а может вонь от орущих гоблинов в кабаке заставила встряхнуть сознание.

II

...Сознание...Знание...Не смог...
На излете обломки имперского брига дальней разведки продавили ауру аллода и рухнули на него. Он остался из того немного, что не утонуло не сгорев. Разбитая голова пульсировала сумасшедшей мелодией. Жара...Жажда... Эти две подруги загнали его на вершину холма в поисках воды. Ручей был невелик, впрочем как и остров, окружавший его.
Ловил рыбу, моллюсков, несколько раз травился незнакомыми корешками и ягодками. Смастерил кое какую одежду из пальмовых листьев, они же послужили основным строительным материалом.
Через пару лет отчаялся увидеть корабль, разметал в приступе ярости сигнальный костер на холме. Ещё через пару лет отчаялся услышать человеческую речь.
Ковыряя раковину тростинкой подул в неё. Замер. Встрепенулся. Начал заготовку раковин и тростинок в промышленных объёмах. Необходимость поиска пропитания уступила поиску гармоничных звуков. Десятки всевозможных свирелей были в его коллекции.
Он улыбался играя. Смеялся и хохот его срывал стаи птиц с пальм береговой полосы. Стал замечать небо, ни разу не повторяющиеся акварели закатов.
Утро разбудило толчками, глухим подземным рокотом. Холм лопнул, выплеснув поток вулканической магмы.Тропический аттол трясло. С каким то отрешённым спокойствием он выбрал свой лучший инструмент, прихватил баклажку с водой и двинулся на дальний берег острова.
Он не играл так никогда. Пронзительная отчаянность кружила голову, горечь невысказанного заставляла продолжать...
Над головой развалился малиновый закат с растянутыми перьями облаков. Аллод погружался в астрал. Белый песок плавился у самых ног. Улыбался, прижимая свирель к себе.
Успел.