Поиск:

Написан членом гильдии "Астральная Гвардия"(на правах рекламы) Warning! Много букаф! Dum spiro, spero За окном шел дождь, превращавший осенний день в сумерки. Гроза еще не разразилась, но напряжение уже висело в воздухе… Трактир пустовал. Хоть он и стоял на оживленном тракте, но в это время года торговцы с большой неохотой возили товары по раскисшим дорогам. Да и участившиеся нападения на караваны не способствовали развитию торговли. Поэтому единственными посетителями, сидящими в общей зале сего заведения, оставались два канийца в серых плащах, в которых без труда можно было узнать воинов церкви. Один был светел волосами и носил бороду, его глаза цвета неба сейчас казались застланными серыми тучами. На нем была лишь простая серая мантия, на груди висел крест. Рядом стояла сумка, от которой исходил аромат мирры и ладана. За поясом висела палица, расстаться с которой он не пожелал даже в таверне. Человек был жрецом. Он мрачно смотрел в кружку, стоящую перед ним на столе. Его собрат, сидящий напротив, был обрит наголо и его обветренное лицо бороздили шрамы. Из-под густых бровей смотрели два глаза, черные как агат. Он был одет в серый же кафтан и высокие, кожаные сапоги. Рядом с ним на лавке лежала его броня: кольчуга, кожаные рукавицы, хауберк. Меч лежал под скамьей, бережно завернутый в кожу. Этот человек был воином, посвятившим себя искоренению зла - паладином Святой Церкви. И сейчас все его внимание было направлено на жреца, сидящего за столом напротив него. За окном раздался удар грома. Два человека, сидящие, за столом, вздрогнули. - Как не вовремя - покачал головой Паладин. Жрец оторвался от кружки и поднял глаза на собеседника. Сверкнувшая молния, отразилась в черных глазах воина, на мгновенье сделав их колодцами, наполненными светом. Но отблески молнии угасли, угас и свет в глазах лысого... И никакой свет не мог развеять тучи в глазах священника. - Да - тихим шелестом слова слетели с его губ. - Да, святой брат. Повисла тишина, лишь дождь барабанил в окна. - Как тебя зовут? - Послушник Грас, святой брат - проронили губы жреца. - Можешь называть меня Понтием. И не надо тут уставного тона, чай не молельня - улыбнулся воин. - И раз уж мы вместе будем народу помогать, то давай за знакомство выпьем. Хозяин, принеси нам пива, да покрепче. - Сию минуту, господа. - Хозяин таверны, до того не подававший признаков жизни, встал из своего угла, где до того дремал, подошел к двери и крикнул на кухню - Клава, давай пива. Покрепче. Святые люди пить хотят. - Затем он снова сел в свой угол, и как будто растворился в тенях. - Святые люди... Эх. Дремуч же тут народ, в сказки всякие верит. А ты веришь Грас? - Конечно нет. Церковь учит нас, что все это не может быть правдой. - Ну, тогда тебе будет не безынтересно узнать цель нашего задания. Жрец поднял глаза на собеседника. Тот не усмехался. Наоборот - его глаза были предельно серьезными, лицо выражало сосредоточенность. - Конечно... Понтий... - Так вот... Мы едем в небольшую деревеньку. Скончался ихний священник, отец Андрий. И нам надобно прибыть туда, отпеть его, и похоронить. - И причем тут сказки? - А вдруг ты суеверный. Хоть раз отпевал? - Нет. "Он не должен понять..." - Тебе придется провести одну ночь в часовне, читая молитвы над телом. - Один? А ты где будешь? - Ну не волнуйся ты так - улыбнулся воин, - я в подсобке спать буду. Если пить захочешь, али что - зови меня. Я приду, подсоблю, чем смогу. Воин вдруг оглянулся, и, наклонившись поближе к собеседнику, показал жестом жрецу, чтобы тот наклонился поближе. - Я знаю. Ты молод еще, хотя седина то у тебя в волосах рановато посверкивает - витязь покачал головой. - И на Святых землях еще не был, раз кольчугу не носишь. Так вот давай расскажу я тебе одну историю про эту деревеньку... "О святой Тенсес, как я влип. Ну почему меня не могли направить куда-нибудь в другое место…" - Слушай же, жрец. Когда Кания пришла на этот аллод триста лет назад, тут ничего и никого не было. Ну, то есть жителей, даже лесовики, и те тут не обитали. А уж эти то, как тараканы - везде и всюду расселяются, где только еда есть. Так вот - высадилась первая партия лесорубов-удальцов наших, пахарей, ремесленников-умельцев. И решили они на берегу Туманного озера острог срубить. И вот взяли они снаряжение, да скот, и ушли в лес. И все - как в воду Туманного озера канули. Никто не знает, дошли ли они до озера или нет. Но капитан астрального корабля так их и не дождался и отправился с донесением обратно в столицу. Вернулись только через месяц - и снова послали группу, и снова - пшик и ничего. В общем, отправился сам капитан на поиски, да добровольцев с собой взял. - Неужели никаких зацепок? - спросил жрец. - Зацепка, не зацепка ли, да вот только нашли они то, что осталось от поселенцев. Острог пустой. Капитан хотел обследовать окрестности, но начавшаяся гроза, заставила ратников вернуться на корабль. Гроза продолжалась всю ночь и половину следующего дня. Когда же она закончилась, то весь экипаж увидел дым над лесом. Оказалось - что все окрестности Туманного озера выгорели подчистую. И острог вместе с ними. Решили люди, что проклято то место, и отправились в Новоград, за советом. Постановила Церковь наша, что надобно те места освятить и... "… и были отправлены двенадцать десятков жрецов на аллод этот, и в охрану к ним целый отряд витязей" - эту историю Грас слышал, как и любой служка в Церкви. Но это была отнюдь не история о схватке с богомерзкой Империей. Нет, все было гораздо хуже. Это была позорная страница в истории канийской Церкви, которую все старались забыть. - …направила отряд из нас - паладинов и ваших жрецов, и разбились они на четыре группы, да порешили - во всех четырех концах аллода построить по церкви, дабы благословление на эти земли снизошло. Да вот только... "...только стали люди там по ночам пропадать. Как, что - неизвестно. Церквушку построили лишь те, кто ближе всего к кораблю да на другом конце аллода были, что за горами. Подальше от озерца. Две другие группы исчезли, оставив после себя лишь недостроенные остовы церквей..." - …не сходило благословление на эту землю. Силы недобрые мешали воинам - косила их напасть страшная. И решила тогда дюжина храбрейших воинов и жрецов, по примеру святых наших, добровольно... "Добровольно... Эх. Бедные воины. Они ни о чем не догадываются. Лишь те, кто в ранге не ниже Инквизитора знают правду такой, какой она есть. Эти ответы вытянули дознаватели Сыскного приказа из тех, кто остался в живых из отрядов, сбежавших с того острова. С острова отплыло всего семнадцать человек. Не было никаких добровольцев. Страх. Он овладел ими всеми. Каждый день, когда они просыпались - часовых не было на местах. Они просто исчезали. Все. Сколько бы человек не дежурило - к утру их не находили. И так каждый день. Каждый день люди исчезали. И страх заставил оставшихся решиться на отчаянный шаг. Шаг, продиктованный им суевериями, оставшимися от седой старины. Они решили заплатить духам "откупные". Людьми. Этот обряд пошел от строителей Кании: если здание никак не хотело строиться, фундамент рассыпался, стены заваливались, стропила не выдерживали, то надо было заплатить дань духам. И человека замуровывали заживо в стене. Считалось, что этого достаточно, и строительство успешно довершалось". - ...решили примерить одежды схимников, да вырыть кельи на острове, да молиться там невозбранно и безустанно, умерщвляя плоть свою веригами, дабы сошло благословление на здешнюю землю. И взяли они обет с остающихся в лагерях... "В лагерях никто не давал никакого обета. Просто воины связали своих командиров и оставшихся священников и замуровали живьем в фундаментах церквей. Они кричали. Кричали, пока не закончился воздух. Жертва была принесена, но исчезновения продолжались. Люди все также пропадали. И, под конец, напуганные до полусмерти, остатки отряда просто сбежали с острова. За что и были преданы анафеме, а затем суду Церкви. Их имена были вычеркнуты из всех документов. И похоронены они были в братской могиле. Без креста..." - ...что уйдут те с аллода и не вернутся, пока не пройдет год, дабы могли они в тишине и покое молиться двенадцати покровителям. Согласился простой люд, ушли воины с аллода и вернулись через год. И основали поселения Солнечный на Западе, Искристый на востоке, Ветреный на юге, и Мглистый дол на берегу Туманного озера… "Но с тех пор исчезновения людей продолжаются. И вот мы едем на берег Туманного озера. В самое глухое место этого аллода. Потому как именно там все началось..." - Вот такая вот история, жрец. Черт, да где там наше пиво? - вспомнил воин. Оказалось, что и хозяин, и прислуга слушали рассказ, раскрыв рты от изумления. Наконец, хозяин опомнился: - Эй, Клава, да где ж ты запропастилась там, с пивом для добрых людей? - Несу-несу. Прибежавшая служанка быстренько поставила с подноса кружки с пивом, и, прижав поднос к груди, быстренько убежала на кухню, мимоходом стрельнув глазками в Понтия, на что тот лишь усмехнулся. И вновь наступила тишина, прерываемая лишь раскатами грома… Паладин молчал. Жрец, бывший и раньше не слишком разговорчивым, сейчас, казалось, ушел куда-то глубоко в себя. Хозяин спал. Прислуга грелась у очага на кухне. Этим вечером в очаге плясали демоны. Они крутились, изгибались и плевались искрами в глаза людям, что грелись у огня, скрестив ноги, опершись подбородком о ладони, а локтями о колени. Люди сидели в тишине, наблюдая за игрой пламени, в шипении которого, казалось, таился секрет. Жрец тоже смотрел в огонь. В пламени очага ему виделись разнообразные картины. Они следовали одна за другой, сливаясь в живые картинки, как - будто написанные на длинном куске бересты. Он видел черную телегу, которую тащила пара серых худых лошадей с траурными плюмажами, и в морозном воздухе из их ноздрей вырывался пар. В телеге лежал простой дубовый маленький гробик. За фургоном в молчании, прерываемым лишь рыданиями, брели мрачные канийцы. Снег хрустел под их сапогами и валенками. Из-под низко надвинутых капюшонов они бросали испуганные взгляды в сторону озера, закрытого в это время года толстым слоем льда, нарядно блестевшем под лучами светила. В гробу лежал мальчик, Яков, вернее то, что от него осталось. И эта процессия медленно шла к погосту, к одинокой, покосившейся церквушке. Священник в черной рясе и низко надвинутом капюшоне шел впереди этой процессии, читая молитвы. "Все началось тогда. Со смертью мальчика. Или даже раньше"- подумал Грас. "Он оказался первым, чьи останки мы смогли найти и захоронить. Я помню, о чем шептали селяне в толпе: - Какой ужас! Всего десять лет, а душа уже отправилась к Богу. - К Богу? Будем молиться и надеяться, что это в самом деле Бог, и душа Якова сейчас у него" Воспоминания накатывались как волны на берег. И жрец все глубже и глубже погружался в омуты своей памяти. Он смотрел на гроб, который с помощью веревок опускали в темный прямоугольник свежевыкопанной могилы, пока отец Андрий, переняв у него священные писания и кадило, завершал процедуру погребения, монотонно повторяя благословления и помахивая рукой с кадилом. Крышка гроба была намертво приколочена гвоздями и вдобавок окована цепями, но, даже если бы их не было, никакая сила в мире не заставила бы жреца, приоткрыть крышку и взглянуть на то, что лежало в гробу. Прежде чем в яму полетела первая лопата земли, отец Андрий торопливо перекрестился и бросил в могилу крест, затем жестом попросил жреца проделать то же. Могильщики взялись за лопаты. "Я помню, какие странные эмоции вызывал у меня этот гроб. Я чувствовал жалость к мальчику, но и страх. Страх перед тем, что лежало в гробу. И когда кресты упали на крышку гроба, а могильщики стали спешно закидывать могилу землей, я испытал нечто вроде облегчения". В очаге потрескивало и догорало несколько поленьев. Жрец заморгал и встал из-за стола. С пивом он явно перебрал. Надо было выйти в уборную. Шатаясь, он вышел во двор и, спугнув кошку, сидевшую на перилах крыльца, направился к нужнику, стоящему позади трактира. Гроза прошла и небо расчистилось. Луна ярко освещала двор. Лужи блестели, отражая свет луны. И, казалось, что они были покрыты льдом. "Да-да. В тот день... Ночь? В тот день, ставший ночью, тоже было холодно... Лужи были покрыты льдом... Было утро... Или вечер... Солнце вставало или садилось? Не помню... Тьма заволокла все... Сначала был разговор... Да-да-да, разговор со святым отцом..."